— Душа моя не любит камни? — с улыбкой спросил Иери, присаживаясь рядом на ручку кресла. — У тебя никогда не было драгоценных камней, с которыми не хотелось расставаться?

— Единственные камни, которые, я подозреваю, у меня были, — это почечные. И поверь, мне было очень больно с ними расставаться! — грустно ответила я. — Судя по стоимости лечения, их вполне можно считать драгоценными.

— Интересно, как Любовь собирается узнать правду? — сладко улыбнулось чудовище, положив свободную от моего захвата руку мне на плечо и осторожно проводя пальцем от основания шеи по плечу и вниз по руке. — Наверное, Любовь у нас не только шутница, но и сама умеет обманывать? Или Любовь что-то придумала?

— Я просто думаю о том, что, когда я пронесла твой подарок, сработала одна штука… — задумчиво заметила я. — А тут не сработало ничего… Вдруг она их просто спрятала в этом мире? Слушай, а одинокий, красивый принц, который видит души насквозь, не хочет познакомиться?

— Насчет принца — не знаю. Но вот одному, как ты говоришь, чудовищу, хотя мне не нравится это слово, было бы интересно узнать, что произошло на самом деле…

Я набрала номер Кати. Длинные гудки. Вызов завершен. Я набрала еще раз, убеждаясь в том, что если бы я ждала важного звонка, то даже купалась бы с телефоном. Снова гудки. Вызов завершен. Мне что, искать ее анкету, брать такси и ехать по адресу? Я вежливо выждала пятиминутный промежуток и снова набрала номер. Телефон был отключен. Ладно, съезжу в гости. Тем более анкета с адресом лежала в общей стопке. Имя и телефон совпадали.

Через двадцать минут я поднималась на девятый этаж без лифта, вдыхая полной грудью аромат чужого подъезда и узнавая много нового о жильцах. Между первым и вторым жила беременная кошка в коробке, между вторым и третьим стояли старые стулья «для посиделок», между четвертым и пятым на старом матрасе спал небритый тип бомжеватой наружности, вокруг которого растекалась лужа, зато где-то на шестом жил герой баллона и трафарета, щедро раздававший корявые автографы всем стенам. Исходя из запаха, в подъезд часто захаживали самцы, чтобы пометить территорию, а особо чистоплотные жильцы не брезговали оставить черный, благоухающий на жаре пакетик в укромном местечке за неработающим мусоропроводом. И вот он, девятый этаж. Я зажала кнопку звонка одной рукой и колющий бок другой. Ничего, обманула меня, сейчас я обману тебя. Через две минуты дверь открылась. На пороге стояла помятая Катя в халате с заплывшими глазами и мобильным телефоном в руках.

— Здравствуйте, Екатерина, — улыбнулась я, доставая сложенный портрет и кося под трудоголика. — Приносим свои извинения за неудачный брак. Наше агентство очень дорожит репутацией, поэтому не может позволить себе потерять такую клиентку, как вы. Вы правы, я поговорила с вашим женихом и выяснила, что ваш гном действительно неадекватный. Мое начальство настояло на том, чтобы я в экстренном порядке подобрала вам достойную замену. И чем быстрее, тем лучше! Вас ждет настоящий принц. Молодой, красивый, богатый и безумно в вас влюбленный. Я думаю, что с ним у вас проблем не возникнет…

Глава семнадцатая

Я не ем после шести

Катя робко вошла в указанную мною дверь. Во рту у Кати чавкала пачка ментоловых жвачек, поскольку запах, который исходил от нее, мог соблазнить только облезлого Аленделона, распивающего флакон одеколона в ближайшей подворотне. Я осторожно прикрыла дверь, глядя в красные глаза «детектора лжи».

— Присаживайся, Катенька. Катенька, познакомься, это очень проницательный принц. Он умеет отличать правду от лжи. И сейчас я задам тебе пару вопросов.

— Вы что? — возмутилась Катя, понимая, что вместо свидания ее ждет допрос. Она вертела кольцо возврата с давно проверенным мною результатом. — Меня допрашивать собираетесь? Что я сделала?

— Катенька! Вопрос жизни и смерти. Ты брала камни у своего жениха? — я нависла над ней, как профессиональный детектив. Голос мой звучал жестко и уверенно. Не хватало только плаща, шляпы, вечно дымящей сигареты, и можно смело снимать фильмы в жанре «нуар».

— Ка-какие камни? — сглотнула Катя, удивленно хлопая густо намазанными, дабы прикрыть следы долгого и обильного разочарования в личной жизни, глазами.

— Вот такие алмазы! — я показала приблизительный размер, наседая на Катюшу. — Эти алмазы сделаны из трупиков дохлых гномиков и представляют особую ценность для твоего бывшего. И теперь все гномье население объявило награду за твою голову.

— Фу! Я к ним и пальцем не прикасалась! Когда Мерх показал мне эти камни и рассказал о них, меня чуть не вырвало! — Катя задергалась, скривилась, пытаясь вытереть руки о шифоновую юбку.

Я тут же повернулась к Иери. Он едва заметно кивнул. Гениальный сыщик, который уже был уверен, что нашел не только прыщик на теле у слона, но и вышел на след преступника, только что сел в лужу? Катя камни не брала? Детектив в моем лице внезапно растерялся, попросил водички и умоляюще посмотрел на «детектора». «Детектор» вежливо улыбнулся.

— Катя, — уже мягче и не так уверенно обратилась я к девушке. — Расскажи нам, как же над тобой издевались?

— Я постоянно ходила в одной и той же одежде. Когда одежда порвалась, я перестала выходить из дома. Представляешь, в чем пришла, в том и целыми днями и ходишь! Он заставлял меня работать… Как заставлял… Просил помочь… Я должна была каждый день с шести до семи сидеть и считать камни, которые за день сделали подмастерья, и записывать результаты в книгу учета. А еще должна проверять, есть ли на них какие-нибудь явные дефекты… Трещины, например… — Катя чавкнула жвачкой и снова принялась наматывать шифоновую юбку на палец.

— Ты работала один час в день на этой архисложной, физически тяжелой работе, требующей невероятного внимания и выдающихся умственных способностей? Да он тебя просто рабыней сделал! — заметила я, снова делая глоток воды, чтобы промочить горло. — И чем же кормил тебя твой бывший рабовладелец? Отрубями и баландой? Или кашей из топора?

— Бараниной, свининой… Была курица… Каша… Иногда фрукты и овощи… Позавчера ели сыр… козий… — вздохнула Катя, глядя на меня, как жертва концлагеря на воина-освободителя.

— И чем тебя меню гномьей столовой не устраивало? — поинтересовалась я, допивая воду до половины и вспоминая содержимое своего холодильника в эпоху острого личного финансового кризиса. В самые голодные дни с полки на меня вяло смотрели две морковки, сморщенный майонез писал завещание в связи с истекающим сроком годности, а кусочек условно съедобной колбасы в родственных объятиях газетки, показывал мне свой неестественно розовый бумажный язык.

— Креветок хотелось… Икры… Красной рыбки… — замялась Катя под моим пристальным взглядом эксперта бюджетной кухни. — И шоколада хотелось… И мороженого… Фисташкового…

— Катюша, — усмехнулась я, глядя на нее. — А дома у тебя в холодильнике часто креветки с красной рыбой и икрой ночевали? Ты лучше скажи мне, почему трубочку не брала, когда я тебе звонила?

Катя промолчала, обиженно поджав губы. Строить из себя дочь олигарха, привыкшую к роскоши и кулинарным изыскам, было смешно. Особенно после того, когда я своими глазами видела ее «социалистический» ремонт, сделанный в лучших традициях «клеим, как умеем». Это именно тот ремонт, который приостанавливается в связи с грандиозным семейным скандалом, нехваткой денег, времени и не возобновляется уже никогда. Долгие годы он отсвечивает ободранными стенами, банкой клея, выставленной на самом видном месте вкупе с куском дешевых и пыльных обоев. Шпатель, кисточка и остальной декор — на усмотрение хозяев. Вся эта композиция служит железным оправданием для гостей. Не видите? Мы тут ремонт делаем! В этом году будет юбилей со дня его начала!